Черняк Михаил
экстрим
2003
ДЕКАБРЬ
№12

 
  

ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ ПИСАТЕЛЯ

                                                                        Памяти Михаила Афанасьевича Булгакова?



         ЧАСТЬ I Любовный прямоугольник

    Дело происходит осенью в парке.
    Таня и Ваня обнимаются и целуются губами. К ним неожиданно подходит Макар Семенович, отец Тани. Макар Семенович легонько стучит Ваню по плечу.
        - Кто вы такой?! - замахиваясь левым кулачищем, возмущенно кричит Ваня.
        - Я отец! - опустив глаза в землю, смущенно отвечает Макар Семенович.
    Пауза.
        - Папа! я люблю этого мальчика, - Таня.
    Вторая неловкая пауза.
        - Папа! я люблю этого мальчика, ради всего святого…
        - Но ведь я, - (дрожащим голосом), - отец?!. - Макар Семенович поднимает сверкающие глаза.
    Ваня заносит левое кулачище высоко над головой папаши. Таня, подпрыгнув, пытается схватить любовника за руку…
    Занавес.


        - Три не три, шесть не шесть, девять не девять…
    С огромным красноватым синяком под глазом Макар Семенович лежит на дедушкиной кровати и повторяет апофатическое заклинание мавриканских колдунов:
        - Три не три, шесть не шесть…
    В тот самый момент раздается настойчивый стук в дверь.
        - Войдите! - Макар Семенович морщится от боли.
    Дверь открывается - и в эту маленькую, вонючую, голую комнату входит Михаил Афанасьевич Булгаков.
    Макар Семенович вместо приветствия начинает тактично икать.
        - Ай-ай-ай, - подошедши, Булгаков внимательно осматривает синяк. Левым глазом Макар Семенович следит за волосатыми ноздрями писателя.
        - Надо смазать шалфеем, - приближая лицо, шепчет Булгаков.
        - Я очень страдаю, Миша… - сквозь слезы хрипит Макар Семенович.
        - Бедненький, бедненький Макар Семенович, - еще больше нагибается Булгаков…
        - У меня такой ужасный синяк!
        - …
        - Венец создания божеского, Семен Макарович, так ты даже похож на мужчину.
    Пауза.
        - Это неправда, у меня ужасный синяк.
        - Замолчи!
        - У меня такой ужасный…
        - Замолчи же!
    Третья напряженная пауза.
        - Поцелуй меня, Миша!
    Занавес.

    Спустя семь минут Макар Семенович и Михаил Афанасьевич лежат голые на кровати. Макар Семенович курит трубку и гладит писателя по голове; Булгаков же ковыряет в носу и рассуждает о литературе.
        - Вот, скажем, если бы Пушкин женился на Анастасии Павловне; или Толстой, к примеру, все-таки изнасиловал бы вместе с подлецом Ганиным ту полногрудую крестьянку, - благо, девушка она и без того была подвижная. Или Бунин, например, нашел бы в детстве качественные порнографические картинки. Или Чехов, наконец, переборол бы страх грязной церкви и начал бы посещать чистый веселый - пусть глуповатый - публичный дом… Хотя, впрочем, оставим Чехова. Как думаешь, Семен, стану я великим наследником?
        - Извини, Мишаня, мне кажется, ты - глупый, грязный, трусливый ублюдок.
    Булгаков густо краснеет и, стремительно поднявшись с постели, начинает ходить по комнате.
        - Но ведь я тружусь смиренно, - в гневе рассуждает он.
        - И что же? Все бездарные художники усиленно трудятся. Это, знаешь ли, вообще, особенность всех глупых и набожных добродеятелей.
    Позеленевший Булгаков, покачиваясь, засовывает ноги в свои убогие трусы.
        - Но ведь я страдаю душевно, понимаешь ты это! - чуть не в лицо кричит он Макару Семеновичу, который мгновенно отражает атаку:
        - Зачем?!
    Пораженный этой простой мыслью - Булгаков подсознательно садится на кровать. Пронзенный, ошеломленный, уничтоженный, пытаясь не заплакать, - он шепчет:
        - Но ведь я - стыдно сказать - молюсь все время; каждый божий день я - подобно древним пустынникам - бегу от мирской суеты и своей убогой комнатушке, душевно страдая, плача телесно слезами, - Я - like some god damn fucken freak - я напряженно медитирую над божеским произволение, понимаешь ты это…
        - Извини, конечно, Мишаня, но со своей дешевой келейной магией ты станешь посмешищем не только у всего грязного, темного, необразованного мира, - но также у истинных любителей разноязыкой, многоязыкой, но непременно с музыкой словесности, - закинув руки за голову, наслаждается Макар Семенович.
        - Как ты жесток, - с налитыми слезами тихо говорит Афанасий.
    Пауза.
    По-за чертовой селезенкой что-то екает в душе Макара Семеновича. Он притягивает Булгакова себе на грудь… и в этот момент раздается стук в дверь.

    Однако вернемся немного назад. Хотя, впрочем, давайте лучше забежим далеко вперед.
    Итак, прошло шесть лет.
    Таня и Ваня решили купить себе пылесос. Таня совершенно за все это время не изменилась; и даже глаза у нее, как и прежде, блестели. Да и Ваня, собственно, был все такой же огурец. По грязно-буровато-желтой аллее он вел жену под руку и целыми пачками рассказывал ей анекдоты.
    Неожиданно они натолкнулись на - шедшего им прямо навстречу - знаменитого писателя Булгакова.
        - Вот-те, раз, - подумал Булгаков и, смотря куда-то в сторону, незаметно прошел между молодоженами.
        - Вот-те, два, - сказал, развернувшись, Ваня и отвесил писателю смачного пендаля. Однако тот лишь немного покачнулся и продолжил ничего не замечать.
        - Афанасий Антонович, любезный, куда же вы?
    Булгаков прибавил шагу.
        - Fuck you, козел, - сказал Ваня и вернулся к жене.
    -------------------------------------------------------
    Они бросились друг другу в объятья и, не отрываясь, простояли так четыре часа. Ваня все время шептал что-то на известном современной науке наречии и сильнее прижимал к груди сокровище. От чудной же девушки Тани остались только слезы да густые темно-бурые волосы.
    Потом они зашли в кафе и заказали по чашечке кофе.
     (- Глупого и старомодного злодея нужно убить из пистолета, - подумал Ваня, размешивая сахарок. - Яко одно не видать слепцу света, - вдыхая дымный кофейный аромат).
        - Нет, милая, ты не понимаешь, у меня везде много друзей, я ведь могу все устроить, - беря Таню за руку, горячо сказал Ваня… - А хоть бы и не смог, - тихо добавил он. - Я очень Вас люблю, сказать…
        - Фу, какую гадость Ты сказал. Нужно больше есть помидоров, - она влепила ему маленькую нежную пощечину.
    Прожужжала муха.
    Упал занавес.

    Булгаков заходит в дверь, снимает шляпу, пальто.
    В комнате, возле камина, сидит в кресле Макар Семенович.
        - Мне кажется, в любой хорошей истории обязательно должны быть начало, середина и конец, - садясь в соседнее кресло, громко говорит Булгаков - главный грек.
        - Что же, допустим, твое рассуждение, Михаил Афанасьевич, вполне справедливо, - Макар Семенович выпивает водки и закусывает бананом. - Что, друже, назвал бы ты хорошей историей?
    Булгаков от жара и удовольствия краснеет.
        - Ведь один из первых искусствоведов Аристотель сказал об этом очень просто и точно: ведь если в истории не будет начала, середины и конца, то читатель и зритель остаются в дураках, - Булгаков также выпивает водки: - они не понимают, что за чем следует, когда и что происходило, - они, наконец, не могут почувствовать самого высшего из всех, известных мне, духовных даров и наслаждений, - наслаждения простоты, симметрии (id est красоты) композиционной организации материала, - понимаешь ли ты, злостный спорщик, мою речь?
        - Простите, что такое id est?
        - И ты еще смеешь называться писателем, не зная отца всех языков - латинский… Id est - значит то есть.
     (Они выпивают водки).
        - Ну что же, Михаил Афанасьевич, я тоже скажу очень просто и точно. Конец любой истории означает смерть, ведь на то он и конец, не правда ли? Ведь, наверное, для тебя - умного, образованного человека - не секрет, что все мы живем очень коротенькую жизнь, у которой есть те самые начало, середина и конец - а именно, рождение, трахобрак и смерть. Так, почему же искусство должно подражать этому нелепому, скучному, дьявольскому круговороту событий. Не должно ли, как ты говоришь, искусство прорываться сквозь эту порочную мутотень к чему-то высшему, к чему-то ценному и вечному, - где за концом следует середина, а за началом следует помидор…
    Неожиданно в полу открывается люк, от туда вылезает монах - и говорит:
        - Вы занимаетесь полной херней, друзья мои!
        - Искусство никому ничего не должно!
        - Искусство существует - и все!



         ЧАСТЬ II Специалист по технике самоистязания или прах к праху

    В детстве у Булгакова была машинка. Мальчик ужасно любил зажигать спички и дергать сестру за косички. Маленький Миша любил чистить зубы и натягивать поутру носочки. Маленький Миша любил осенний вид из окошка и гладить свою чистую, злую пушистую кошку.
    Затем мальчик вырос и - влюбился в довольно симпатичного мужчину.

    Познакомились Михаил Афанасьевич и Макар Семенович совершенно неожиданно. В один серый осенний полдень Макар Семенович шел по парку и уронил платок. Проходивший волею случая той же самой линией в то же самое время и, будучи сильно завлечен неземными предметами… короче, Михаил Афанасьевич наступил грязным ботинком на платок.
        - Позвольте, вы наступили на мой платок.
        - Пошел ты в жопу со своим платком, старый козел, - будучи юношей, Миша отличался резкостью, переходящей подчас в грубость, и замечательной живостью.
        - Вы, юноша, нахал и невежда. Благодарите Хорса, что поблизости прогуливается милиционер, иначе бы я пристрелил вас на месте, - однако Макару Семеновичу понравились горящие глаза молодого человека.
    Пройдя немного вперед, Булгаков завернул в туалет. Заканчивая писать и немного успокоившись, он подсознательно повернул голову вправо и увидел жуткие глаза Семена Макаровича. Юноша быстро оправился и вышел на свежий воздух. Пройдя шагов двенадцать, он обернулся и, конечно, увидел следовавшего за ним Макара Семеновича. Булгаков прибавил шагу, но оторваться не смог. Наконец, он остановился.
        - Что вам надо от меня?
    Макар Семенович подошел очень близко и хрипло прошептал:
         Мне очень понравилась твоя игрушка…
    Незамедлительно последовал довольно сочный удар в табло. Макар Семенович упал на попу и заплакал. Из губы у него потекла кровища. Он потер лицо (неожиданно выпавшим) первым снегом и полез в карман за платком. В кармане у него были пистолет, семь рублей, мелочь, но не было никакого платка.
    И вот тогда Булгаков сжалился и протянул свой.
        - Спасибо, юноша. Прошу вас, приходите ко мне в шесть. Меня зовут Макар Семенович и Мне надо найти мою дочь.

    Итак, Макар Семенович и Михаил Афанасьевич лежат голые на кровати, когда неожиданно раздается стук в дверь. Любовники успевают прикрыться пальтом папаши, когда в комнату заходят Таня и Ваня.
        - Папаша, отдайте нам эту комнату, - сразу заявляет Ваня. - Мы хотим пожениться, мы хотим жить, мы прогоним всех грязных вонючих стариков и будем разводить цветочки, - отдайте же нам эту комнату!
        - Э-нет, дружочек, у меня теперь есть настоящий, кровный, сын, - Макар Семенович на всякий случай сует руку в карман пальто. - Говорю тебе по хорошему: забирай мою Танюшу и уезжай себе спокойненько в Москву… я ведь не буду ни злиться, ни мстить, ни ругаться, ни проклинать, - Макар Семенович сжимает рукоять.
    Булгаков поднимается с постели и подходит к стене:
         Вот здесь, дядя Сема, я сделаю небольшой камин; поставим тута два неаполитанских кресла и постелим под ножки ковер индийский; кровать, конечно, в сторонку отодвинем, поклеим стеночки голубыми обоями… позвольте, почему вы зашли в жилое помещение в обуви?
    Таня и Ваня молча разворачиваются к выходу.
        - Ни мстить, ни злиться, ни проклинать… - Макар Семенович хочет достать пистолет и случайно нажимает на курок. Раздается выстрел, - Макар Семенович кричит.
    Булгаков отдергивает пальто - и на него брызжет целый фонтан черной крови: Макар Семенович отстрелил себе всю мошонку.
        - Прах к праху, - сказал Ваня и снял кепку.
        - Что вы наделали?.. Милиция!.. - завизжал Булгаков.
        - Мстить, злиться и проклинать…
        - Мстить, злиться и проклинать…
        - Мстить, злиться и проклинать… - умирая, шептал папаша.
    Занавес.

    В один жуткий осенний вечер Макар Семенович и Михаил Афанасьевич сидели в креслах у камина.
        - Как тебе это удалось? - вкрадчивый раздался голос в полутьме.
        - Я просто стал специалистом по технике самоистязания, - отвечал Булгаков. - Что будем делать с Ваней?
        - Его осудили на шесть лет за подсознательное убийство, - сказал Макар Семенович и исчез.
    Булгаков схватил ручку и побежал записывать все это.


    В рубрике “Эссе” читайте работу Михаила Черняка ”Кинематографисты и их роль в духовной жизни страны ”

  
Миниатюры
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
E-mail
Гостевая книга


Комментарии:
_________
1. Имя: Лёха
Сайты лучше? ну, да, существуют, но для сайта, настроенного на передачу креативной энергии творческого человека - да есть ли куда лучше? Ругатели пусть ругают, они заняли свое место, а вещи остаются тем, что они есть.
_________
2. Имя: евсеич (Петро)
Прошу прощения, ошибся. креативная энергия творческого человека. Я просто попытался придать пристойный вид. Один мой знакомый говорил, что назови его пидером, он может и стерпит, а назови его "творческая личность" пару рёбер, да снесет. Снесёт. СлУчаи были. Всё-таки прежде чем писать, надо научится читать.
Миниатюры


    Вечная песенка, тайное русло, растерянный рай.
     Загадочны движения твои.
     Загадочны знания твои.
     Загадочны взгляды твои.
     Томный напиток, тонкое ремесло.
     Ты плывешь по бульварам, как недоступная фотозвезда.
     Каждое слово твое - из сказочного сна, из странного сна про настоятельницу монастыря.
     А смотришь, смотришь эдакой хитрой, игривой тигрицей.
     Бесподобный, изысканный, острый коктейль, то, что ты ждешь от меня, не требует ни забот, ни заклинаний: я голоден и неприхотлив.
     Так он не разглядел той, кто, преломляясь в многоцветных гранях собственного обмана, являлась сама собой.
Гостевая книга

Комментарии:
_________
1. Имя: Aleksandr
Господа писатели, в гостевой ГОСТИ пишут, а не авторы, и Рыбин - плод вашей фантазии - здесь не уместен. Хочь бы мыло ему придумали, а то несерьезно как-то.
_________
2. Имя: Макс
Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
E-mail
Проза

    Андрей на просторной светлой кухне. Бросает в чашку ложку растворимого кофе, заливает его кипятком из пластмассового чайника. Включает подвешенный к потолку телевизор, садится, пультом щёлкает по каналам: новости - боевик - диснеевский мультфильм - эротическая программа с танцующими девушками. Откладывает пульт, берёт чашку с кофе, но в этот момент в его кармане начинает крякать мобильник.
        - Да? Нет, Сергей, рыбалка отменяется... В субботу мне нужна машина... К пяти. Давай в половину пятого, не опаздывай. Всё, отбой, поговорим при встрече.
Киноэтюды


    Сергей, откинувшись на спинку кресла, нервно машет руками: меня, мол, здесь нет.
        -... Да, одна. Хорошо. Договорились.
    Сергей смотрит на мокнущих под дождем прохожих.
    Голос Лены:
        - Ладно, Сереж, мне пора. Не забывай, звони. Хорошо?
    В ответ лишь беглый, небрежный кивок.
Миниатюры


    Вечная песенка, тайное русло, растерянный рай.
     Загадочны движения твои.
     Загадочны знания твои.
     Загадочны взгляды твои.
     Томный напиток, тонкое ремесло.
     Ты плывешь по бульварам, как недоступная фотозвезда.
     Каждое слово твое - из сказочного сна, из странного сна про настоятельницу монастыря.
Гостевая книга

Комментарии: Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
Гостевая книга
E-mail
наверх>>>
Copyright © 2003 TengyStudio  All rights reserved. экстрим      2003 ДЕКАБРЬ №12