|
ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ ПИСАТЕЛЯ
Памяти Михаила Афанасьевича Булгакова?
ЧАСТЬ I Любовный прямоугольник
Дело происходит осенью в парке.
Таня и Ваня обнимаются и целуются губами. К ним неожиданно подходит Макар Семенович, отец Тани. Макар Семенович легонько стучит Ваню по плечу.
- Кто вы такой?! - замахиваясь левым кулачищем, возмущенно кричит Ваня.
- Я отец! - опустив глаза в землю, смущенно отвечает Макар Семенович.
Пауза.
- Папа! я люблю этого мальчика, - Таня.
Вторая неловкая пауза.
- Папа! я люблю этого мальчика, ради всего святого…
- Но ведь я, - (дрожащим голосом), - отец?!. - Макар Семенович поднимает сверкающие глаза.
Ваня заносит левое кулачище высоко над головой папаши. Таня, подпрыгнув, пытается схватить любовника за руку…
Занавес.
- Три не три, шесть не шесть, девять не девять…
С огромным красноватым синяком под глазом Макар Семенович лежит на дедушкиной кровати и повторяет апофатическое заклинание мавриканских колдунов:
- Три не три, шесть не шесть…
В тот самый момент раздается настойчивый стук в дверь.
- Войдите! - Макар Семенович морщится от боли.
Дверь открывается - и в эту маленькую, вонючую, голую комнату входит Михаил Афанасьевич Булгаков.
Макар Семенович вместо приветствия начинает тактично икать.
- Ай-ай-ай, - подошедши, Булгаков внимательно осматривает синяк. Левым глазом Макар Семенович следит за волосатыми ноздрями писателя.
- Надо смазать шалфеем, - приближая лицо, шепчет Булгаков.
- Я очень страдаю, Миша… - сквозь слезы хрипит Макар Семенович.
- Бедненький, бедненький Макар Семенович, - еще больше нагибается Булгаков…
- У меня такой ужасный синяк!
- …
- Венец создания божеского, Семен Макарович, так ты даже похож на мужчину.
Пауза.
- Это неправда, у меня ужасный синяк.
- Замолчи!
- У меня такой ужасный…
- Замолчи же!
Третья напряженная пауза.
- Поцелуй меня, Миша!
Занавес.
Спустя семь минут Макар Семенович и Михаил Афанасьевич лежат голые на кровати. Макар Семенович курит трубку и гладит писателя по голове; Булгаков же ковыряет в носу и рассуждает о литературе.
- Вот, скажем, если бы Пушкин женился на Анастасии Павловне; или Толстой, к примеру, все-таки изнасиловал бы вместе с подлецом Ганиным ту полногрудую крестьянку, - благо, девушка она и без того была подвижная. Или Бунин, например, нашел бы в детстве качественные порнографические картинки. Или Чехов, наконец, переборол бы страх грязной церкви и начал бы посещать чистый веселый - пусть глуповатый - публичный дом… Хотя, впрочем, оставим Чехова. Как думаешь, Семен, стану я великим наследником?
- Извини, Мишаня, мне кажется, ты - глупый, грязный, трусливый ублюдок.
Булгаков густо краснеет и, стремительно поднявшись с постели, начинает ходить по комнате.
- Но ведь я тружусь смиренно, - в гневе рассуждает он.
- И что же? Все бездарные художники усиленно трудятся. Это, знаешь ли, вообще, особенность всех глупых и набожных добродеятелей.
Позеленевший Булгаков, покачиваясь, засовывает ноги в свои убогие трусы.
- Но ведь я страдаю душевно, понимаешь ты это! - чуть не в лицо кричит он Макару Семеновичу, который мгновенно отражает атаку:
- Зачем?!
Пораженный этой простой мыслью - Булгаков подсознательно садится на кровать. Пронзенный, ошеломленный, уничтоженный, пытаясь не заплакать, - он шепчет:
- Но ведь я - стыдно сказать - молюсь все время; каждый божий день я - подобно древним пустынникам - бегу от мирской суеты и своей убогой комнатушке, душевно страдая, плача телесно слезами, - Я - like some god damn fucken freak - я напряженно медитирую над божеским произволение, понимаешь ты это…
- Извини, конечно, Мишаня, но со своей дешевой келейной магией ты станешь посмешищем не только у всего грязного, темного, необразованного мира, - но также у истинных любителей разноязыкой, многоязыкой, но непременно с музыкой словесности, - закинув руки за голову, наслаждается Макар Семенович.
- Как ты жесток, - с налитыми слезами тихо говорит Афанасий.
Пауза.
По-за чертовой селезенкой что-то екает в душе Макара Семеновича. Он притягивает Булгакова себе на грудь… и в этот момент раздается стук в дверь.
Однако вернемся немного назад. Хотя, впрочем, давайте лучше забежим далеко вперед.
Итак, прошло шесть лет.
Таня и Ваня решили купить себе пылесос. Таня совершенно за все это время не изменилась; и даже глаза у нее, как и прежде, блестели. Да и Ваня, собственно, был все такой же огурец. По грязно-буровато-желтой аллее он вел жену под руку и целыми пачками рассказывал ей анекдоты.
Неожиданно они натолкнулись на - шедшего им прямо навстречу - знаменитого писателя Булгакова.
- Вот-те, раз, - подумал Булгаков и, смотря куда-то в сторону, незаметно прошел между молодоженами.
- Вот-те, два, - сказал, развернувшись, Ваня и отвесил писателю смачного пендаля. Однако тот лишь немного покачнулся и продолжил ничего не замечать.
- Афанасий Антонович, любезный, куда же вы?
Булгаков прибавил шагу.
- Fuck you, козел, - сказал Ваня и вернулся к жене.
-------------------------------------------------------
Они бросились друг другу в объятья и, не отрываясь, простояли так четыре часа. Ваня все время шептал что-то на известном современной науке наречии и сильнее прижимал к груди сокровище. От чудной же девушки Тани остались только слезы да густые темно-бурые волосы.
Потом они зашли в кафе и заказали по чашечке кофе.
(- Глупого и старомодного злодея нужно убить из пистолета, - подумал Ваня, размешивая сахарок. - Яко одно не видать слепцу света, - вдыхая дымный кофейный аромат).
- Нет, милая, ты не понимаешь, у меня везде много друзей, я ведь могу все устроить, - беря Таню за руку, горячо сказал Ваня… - А хоть бы и не смог, - тихо добавил он. - Я очень Вас люблю, сказать…
- Фу, какую гадость Ты сказал. Нужно больше есть помидоров, - она влепила ему маленькую нежную пощечину.
Прожужжала муха.
Упал занавес.
Булгаков заходит в дверь, снимает шляпу, пальто.
В комнате, возле камина, сидит в кресле Макар Семенович.
- Мне кажется, в любой хорошей истории обязательно должны быть начало, середина и конец, - садясь в соседнее кресло, громко говорит Булгаков - главный грек.
- Что же, допустим, твое рассуждение, Михаил Афанасьевич, вполне справедливо, - Макар Семенович выпивает водки и закусывает бананом. - Что, друже, назвал бы ты хорошей историей?
Булгаков от жара и удовольствия краснеет.
- Ведь один из первых искусствоведов Аристотель сказал об этом очень просто и точно: ведь если в истории не будет начала, середины и конца, то читатель и зритель остаются в дураках, - Булгаков также выпивает водки: - они не понимают, что за чем следует, когда и что происходило, - они, наконец, не могут почувствовать самого высшего из всех, известных мне, духовных даров и наслаждений, - наслаждения простоты, симметрии (id est красоты) композиционной организации материала, - понимаешь ли ты, злостный спорщик, мою речь?
- Простите, что такое id est?
- И ты еще смеешь называться писателем, не зная отца всех языков - латинский… Id est - значит то есть.
(Они выпивают водки).
- Ну что же, Михаил Афанасьевич, я тоже скажу очень просто и точно. Конец любой истории означает смерть, ведь на то он и конец, не правда ли? Ведь, наверное, для тебя - умного, образованного человека - не секрет, что все мы живем очень коротенькую жизнь, у которой есть те самые начало, середина и конец - а именно, рождение, трахобрак и смерть. Так, почему же искусство должно подражать этому нелепому, скучному, дьявольскому круговороту событий. Не должно ли, как ты говоришь, искусство прорываться сквозь эту порочную мутотень к чему-то высшему, к чему-то ценному и вечному, - где за концом следует середина, а за началом следует помидор…
Неожиданно в полу открывается люк, от туда вылезает монах - и говорит:
- Вы занимаетесь полной херней, друзья мои!
- Искусство никому ничего не должно!
- Искусство существует - и все!
ЧАСТЬ II Специалист по технике самоистязания или прах к праху
В детстве у Булгакова была машинка. Мальчик ужасно любил зажигать спички и дергать сестру за косички. Маленький Миша любил чистить зубы и натягивать поутру носочки. Маленький Миша любил осенний вид из окошка и гладить свою чистую, злую пушистую кошку.
Затем мальчик вырос и - влюбился в довольно симпатичного мужчину.
Познакомились Михаил Афанасьевич и Макар Семенович совершенно неожиданно. В один серый осенний полдень Макар Семенович шел по парку и уронил платок. Проходивший волею случая той же самой линией в то же самое время и, будучи сильно завлечен неземными предметами… короче, Михаил Афанасьевич наступил грязным ботинком на платок.
- Позвольте, вы наступили на мой платок.
- Пошел ты в жопу со своим платком, старый козел, - будучи юношей, Миша отличался резкостью, переходящей подчас в грубость, и замечательной живостью.
- Вы, юноша, нахал и невежда. Благодарите Хорса, что поблизости прогуливается милиционер, иначе бы я пристрелил вас на месте, - однако Макару Семеновичу понравились горящие глаза молодого человека.
Пройдя немного вперед, Булгаков завернул в туалет. Заканчивая писать и немного успокоившись, он подсознательно повернул голову вправо и увидел жуткие глаза Семена Макаровича. Юноша быстро оправился и вышел на свежий воздух. Пройдя шагов двенадцать, он обернулся и, конечно, увидел следовавшего за ним Макара Семеновича. Булгаков прибавил шагу, но оторваться не смог. Наконец, он остановился.
- Что вам надо от меня?
Макар Семенович подошел очень близко и хрипло прошептал:
Мне очень понравилась твоя игрушка…
Незамедлительно последовал довольно сочный удар в табло. Макар Семенович упал на попу и заплакал. Из губы у него потекла кровища. Он потер лицо (неожиданно выпавшим) первым снегом и полез в карман за платком. В кармане у него были пистолет, семь рублей, мелочь, но не было никакого платка.
И вот тогда Булгаков сжалился и протянул свой.
- Спасибо, юноша. Прошу вас, приходите ко мне в шесть. Меня зовут Макар Семенович и Мне надо найти мою дочь.
Итак, Макар Семенович и Михаил Афанасьевич лежат голые на кровати, когда неожиданно раздается стук в дверь. Любовники успевают прикрыться пальтом папаши, когда в комнату заходят Таня и Ваня.
- Папаша, отдайте нам эту комнату, - сразу заявляет Ваня. - Мы хотим пожениться, мы хотим жить, мы прогоним всех грязных вонючих стариков и будем разводить цветочки, - отдайте же нам эту комнату!
- Э-нет, дружочек, у меня теперь есть настоящий, кровный, сын, - Макар Семенович на всякий случай сует руку в карман пальто. - Говорю тебе по хорошему: забирай мою Танюшу и уезжай себе спокойненько в Москву… я ведь не буду ни злиться, ни мстить, ни ругаться, ни проклинать, - Макар Семенович сжимает рукоять.
Булгаков поднимается с постели и подходит к стене:
Вот здесь, дядя Сема, я сделаю небольшой камин; поставим тута два неаполитанских кресла и постелим под ножки ковер индийский; кровать, конечно, в сторонку отодвинем, поклеим стеночки голубыми обоями… позвольте, почему вы зашли в жилое помещение в обуви?
Таня и Ваня молча разворачиваются к выходу.
- Ни мстить, ни злиться, ни проклинать… - Макар Семенович хочет достать пистолет и случайно нажимает на курок. Раздается выстрел, - Макар Семенович кричит.
Булгаков отдергивает пальто - и на него брызжет целый фонтан черной крови: Макар Семенович отстрелил себе всю мошонку.
- Прах к праху, - сказал Ваня и снял кепку.
- Что вы наделали?.. Милиция!.. - завизжал Булгаков.
- Мстить, злиться и проклинать…
- Мстить, злиться и проклинать…
- Мстить, злиться и проклинать… - умирая, шептал папаша.
Занавес.
В один жуткий осенний вечер Макар Семенович и Михаил Афанасьевич сидели в креслах у камина.
- Как тебе это удалось? - вкрадчивый раздался голос в полутьме.
- Я просто стал специалистом по технике самоистязания, - отвечал Булгаков. - Что будем делать с Ваней?
- Его осудили на шесть лет за подсознательное убийство, - сказал Макар Семенович и исчез.
Булгаков схватил ручку и побежал записывать все это.
В рубрике “Эссе” читайте работу Михаила Черняка
| |
Миниатюры
|
|
Эссе |
Киноэтюды
|
|
Экстрим
|
|
Гостевая книга
Комментарии: _________ 1. Имя: Лёха
Сайты лучше? ну, да, существуют, но для сайта, настроенного на передачу креативной энергии творческого человека - да есть ли куда лучше?
Ругатели пусть ругают, они заняли свое место, а вещи остаются тем, что они есть.
_________ 2. Имя: евсеич (Петро)
Прошу прощения, ошибся. креативная энергия творческого человека. Я просто попытался придать пристойный вид. Один мой знакомый говорил, что назови его пидером, он может и стерпит, а назови его "творческая личность" пару рёбер, да снесет. Снесёт. СлУчаи были. Всё-таки прежде чем писать, надо научится читать.
|
Миниатюры
Вечная песенка, тайное русло, растерянный рай.
Загадочны движения твои.
Загадочны знания твои.
Загадочны взгляды твои.
Томный напиток, тонкое ремесло.
Ты плывешь по бульварам, как недоступная фотозвезда.
Каждое слово твое - из сказочного сна, из странного сна про настоятельницу монастыря.
А смотришь, смотришь эдакой хитрой, игривой тигрицей.
Бесподобный, изысканный, острый коктейль, то, что ты ждешь от меня, не требует ни забот, ни заклинаний: я голоден и неприхотлив.
Так он не разглядел той, кто, преломляясь в многоцветных гранях собственного обмана, являлась сама собой.
|
Гостевая книга Комментарии: _________ 1. Имя: Aleksandr
Господа писатели, в гостевой ГОСТИ пишут, а не авторы, и Рыбин - плод вашей фантазии - здесь не уместен. Хочь бы мыло ему придумали, а то несерьезно как-то. _________ 2. Имя: Макс
Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
|
|
Эссе |
Киноэтюды
|
|
Экстрим
|
|
Андрей на просторной светлой кухне. Бросает в чашку ложку растворимого кофе, заливает его кипятком из пластмассового чайника. Включает подвешенный к потолку телевизор, садится, пультом щёлкает по каналам: новости - боевик - диснеевский мультфильм - эротическая программа с танцующими девушками. Откладывает пульт, берёт чашку с кофе, но в этот момент в его кармане начинает крякать мобильник.
- Да? Нет, Сергей, рыбалка отменяется... В субботу мне нужна машина... К пяти. Давай в половину пятого, не опаздывай. Всё, отбой, поговорим при встрече.
|
Киноэтюды
Сергей, откинувшись на спинку кресла, нервно машет руками: меня, мол, здесь нет.
-... Да, одна. Хорошо. Договорились.
Сергей смотрит на мокнущих под дождем прохожих.
Голос Лены:
- Ладно, Сереж, мне пора. Не забывай, звони. Хорошо?
В ответ лишь беглый, небрежный кивок.
|
Миниатюры
Вечная песенка, тайное русло, растерянный рай.
Загадочны движения твои.
Загадочны знания твои.
Загадочны взгляды твои.
Томный напиток, тонкое ремесло.
Ты плывешь по бульварам, как недоступная фотозвезда.
Каждое слово твое - из сказочного сна, из странного сна про настоятельницу монастыря.
|
Гостевая книга Комментарии: Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
|
|
Эссе |
Киноэтюды
|
|
Экстрим
|
Гостевая книга |
|
|