Дмитрий
Таланов

     Четвертому "А" повезло. Неожиданно заболела математичка и третий урок отменили. Школьный год только начался, осень еще не вступила в свои права. На улице было тепло и солнечно, как в середине лета. Четвертый "А" галдел, мгновенно рассыпавшись по школьному двору. Оседлав на трехметровой высоте шест, Витька со вкусом оглядел окрестности и воскликнул:
        - А хорошо тут у нас!
        - Вовсе нет, - сказала Катька, невысокая худая девчонка с плотно заплетеными короткими косичками. Катька мечтала стать балериной и уже с прошлой весны посещала танцшколу. Но иногда ей казалось, что будет лучше, если вместо балета она займется фехтованием. Она терпеть не могла Витьку и всегда была рада ему возразить. Его вечно отрешенный взгляд страшно ее раздражал.
        - Ничего хорошего, - продолжила она, - сплошные бетонные коробки. Даже детский кинотеатр - и тот почти развалился. Витька отпустил руки и, удерживаясь одними ногами, скользнул с шеста на землю.
        - Просто ты не знаешь истории, - безапеляционно заявил он. - Здесь, в Новогиреево, может прямо на этом самом дворе, состоялась одна их самых страшных битв княжеской Руси, - он снисходительно посмотрел на Катьку.
        - Ты хоть знаешь, почему именно Новогиреево называется? Катька мгновенно обозлилась:
        - Щас как дам! У меня по истории пятерка - в отличии от тебя, умник! Новогиреево - потому что хан Гирей здесь долго жил.
        - А чего он тут жил-то так долго, что аж название осталось?
        - Да какая разница! Это никому не интересно. Давно это было, понял?
        - Дура ты, Катька - поэтому тебе и неинтересно, - сказал наглый Витька.
        - Ну все, дождался! - она размахнулась дать ему затрещину.
        - В ту осень было тепло, - вдруг ни с того ни с сего начал Витька, не обращая внимания на Катькины угрозы. - Прям как сейчас...

    В ту осень действительно было тепло. Стоял ясный безветренный день. В лесу пели птицы и казалось немыслимым, что может случиться беда. Но она уже приближалась.
     В глубине леса на краю поляны, покрытой белоснежными зонтиками ромашки, под лапами высокой ели укрылся небольшой дом. В нем жили крестьянин и его дочь. Мать ее умерла, когда девочка была маленькой и она совсем ее не помнила. Отец работал, девочка ему помогала. Но больше всего на свете она любила танцевать. Когда ей становилось грустно, она танцевала. И если было весело - танцевала тоже. Только осенью она бросала это занятие, так как очень уставала, помогая отцу убирать хлеб. На поле неподалеку они выращивали пшеницу. Каждый год отец садил девочку в телегу, запрягал лошадей и они ехали в Москву продавать урожай. На ярмарке, пока шла торговля, она также танцевала и люди знали и любили ее. Но девочка мечтала научиться танцевать так, чтоб никто не смог оторвать от нее глаз. Чтобы люди замолкали, только глянув на ее танец. Ей все время казалось, что еще немного - и у нее наконец получится. Но каждый раз невидимая преграда не пускала ее, останавливая на волосок от вожделенной цели.
     Беда пришла, когда армия островерхих меховых шапок показалась на горизонте. Войско хана Казы-Гирея маршем вышло на уже почти убранное поле пшеницы и остановилось на отдых. Запыленные всадники стали расседлывать коней, готовить еду. Хан стремился к Москве, горя желанием захватить город врасплох и, разграбив его, пополнить себя пленниками и богатой добычей. Но в одном перегоне от Москвы кони выдохлись. Он вынужден был дать команду на отдых. Хан намеревался снова тронуться в путь когда стемнеет, чтобы с рассветом напасть. Однако для такого перехода требовался проводник. Встреченный крестьянин подходил как нельзя лучше.
        - Эй, сиволапый! Поведешь нас на Москву, мы хорошо заплатим! - прокричал посланный ханом сотник.
     Крестьянин посмотрел на него, окинул взглядом расположившееся на поле войско и сказал:
        - Мне не на чем сопровождать вас.
     В это время хан подскакал к ним.
        - У меня нет лишнего коня для тебя, - ответил он. - Кони устали и нуждаются в отдыхе. Выпрягай свою кобылу - поедешь на ней. И не забудь захватить девчонку. А не будешь за нами поспевать - горе вам обоим. Крестьянин переглянулся с дочерью.
        - Недалеко в лесу у моего дома стоит свежий конь. Если позволишь, мы приведем его.
        - Иди, - ответил хан. - Но девчонка останется с нами, - он усмехнулся,
        - это поможет тебе скорее вернуться.
        - Я не могу оставить с вами дочь, - темнея лицом, сказал отец.
        - Иди, - требовательно повторил хан. - И поторопись. А пока ты ходишь за конем, мы отдохнем здесь. Ночью нас ждет долгий переход. Крестьянин подошел к дочери.
        - Скачи в Москву, - прошептала девочка. - Я задержу их до твоего возвращения.
     И, завидев хмурое лицо хана, громко добавила:
        - Я могу развлечь вас танцем, пока вы ждете моего отца. "Я продержусь, папа" - неслышно произнесли губы.
     Хан посмотрел на девочку и громко рассмеялся:
        - Ну что ж, танцуй! Я и мои воины будем отдыхать, глядя на тебя. Они поняли друг друга - дочь и отец. Она должна выиграть время, пока он доберется до Москвы предупредить князя. И гордо выпрямившись, девочка подняла руки над головой, выходя в центр огромного круга костров. И начала танцевать. Никогда еще она не танцевала так хорошо, как сейчас. Ханские воины образовали круг, в центре которого была девочка, думая о том, хватит ли ей сил дождаться возвращения отца. Простое платье из грубого холста с широкими рукавами, сшитое ею самой, теперь напоминало диковинную птицу. Она танцевала почти не касаясь ногами земли и звезды описывали круги над ее головой. Словно сорванный ветром лист кружилась она. Облачком пыли на дороге, утренней дымкой над тихой речкой, ласковым ветром в ветвях могучих дубов. Воины замерли в восхищении. Час за часом продолжала она свой танец, удерживая внимание завороженного войска.
     Но наступил момент, когда девочка стала уставать. Движения потеряли отточенность, ритм сбивался. Зрители заворочались. Она заметила это и как птица, борющаяся с ветром, начала свой последний танец. И снова приковала к себе всеобщее внимание. Нестерпимо болели ноги, слезы струились по ее лицу, но никто этого не замечал. Девочка танцевала прекрасно. Так она еще не танцевала никогда прежде. Наступающий рассвет позолотил верхушки деревьев. В этот миг ноги окончательно отказались слушаться ее и она упала. Правда, тут же вскочила, но совсем скоро упала опять. И больше уже не смогла подняться. У нее не оставалось сил даже заплакать. Она только прошептала: "Прости, отец..."
     Хан встрепенулся, словно пробуждаясь от сна и закричал:
        - Очнитесь, солнце почти взошло! Девчонка нас заворожила - убейте ее! Вставайте, вставайте!
     Но в этот момент запели трубы, загрохотали боевые повозки. И перед остолбеневшим врагом выросли копья княжеского войска. Ханские воины оказали жестокое сопротивление. Лязг мечей, хрип коней и стоны раненых слились воедино. Долго продолжалась битва. Они погибли оба в тот день - и девочка и ее отец. Но враг был разбит и никогда больше хан Гирей не беспокоил московские земли. А юная танцовщица, говорят, иногда появляется на том самом поле, чтобы еще раз исполнить свой последний, волшебный танец...

     Звонок к началу четвертого урока пробудил Катьку от грез. Она рванула ко входу, надеясь забежать в класс до того, как он оборвется. И внезапно остановилась - ей вдруг показалось, что между деревьев мелькнул силуэт девушки, одетой в простое платье из грубого холста с широкими рукавами.