миниатюры
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
2003
СЕНТЯБРЬ
№9

МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ
(зарисовки с натуры)

  
Медленный танец
Медленный танец танец
Между городом и деревней

УПАЛА КОПЕЙКА

    Перед отражением - в старом царственном кресле - почти неподвижный некто. Лицо его выразительно, но не статично.
    Взгляд смещается вкось, - мы видим застывшую в ожидании чего-то непоправимого, чего-то неуловимого публику. Что она делает здесь, что ждет от сидящего на сцене - неизвестно. Ждет, вероятно, бубликов.
    Итак:
    Актер - в крайней точке напряжения - (что за глупости?) - вынимает из нагрудного кармана (предположим) платок, - с целью, да, с определенной надобностью, с умыслом. Вот-вот утрет сопли. Но падает копейка. Явно не из кармана, явно некстати.
    Падает копейка.
    Зал рукоплещет. Копейка - будто с неба свалилась. Не с того неба, о котором так много пелось. но ее подбросил всамделишный черт. Вот то-то и оно.
    Зал - брависсимо - неудержимо и бурно - так, что и улица переполошилась, и улица ломанулась в фойе, на галерку, к подмосткам. И люди без лиц - напрямик - на сцену.
    Туда и сюда тащат артиста. артист интересен. талантлив. он нужен всем.
    Да: искусство по природе своей магично; собрав определенный опыт и силы, с его помощью возможно вызывать те - будто бы иллюзорные стихии, что роняют на подмостки копейку.
    Нам же сейчас туда, где ничего ниоткуда не падает. По ту сторону очарования и гипноза. Где иной порядок. Да, порядок! По-ря-док и чистота.

наверх>>>


  
Миниатюры
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
E-mail
Эссе

        Передо мной высится многоэтажный дом. Вхожу в подъезд. Мне почему-то до зарезу нужно попасть на чердак. Несколько лестниц, множество лифтов, масса с деловым видом снующих людей. Выбираю лестницу. Ко мне присоединяется некий молодой человек. Он узнал меня. Разговорились. Чувствую, что мы знакомы, но никак не могу вспомнить его лица. Его прежнего лица. Похож на хорошего друга. Светлая аура, улыбка, заглядывание в глаза, понимающие кивки.
    Со мной начинает твориться нечто странное, страшное, я будто истончаюсь, утекаю, становлюсь полупрозрачным, силы оставляют меня, голова кружится, всё темнеет. Явно: умираю.
Проза

     Он встал (и откуда только взялась в нём такая наглость?), прощально кивнул и направился к выходу. Рядом с ножкой стула осталась выскользнувшая из кармана книжка. Она хотела было окликнуть его, но в долю секунды смекнула, что о находке можно сообщить и по телефону. Но позже выяснилось, что квартира продана, в ней теперь живут другие, занятые обустройством своего быта люди, семья, ничего не знающая ни о прежнем хозяеве, ни о литературе. Так, через третьи руки, безымянный и изрядно потрёпанный еженедельник попал ко мне. По нему-то и попытаемся восстановить хотя бы приблизительный узор чужой судьбы.
Экстрим


- "Человек в колеснице стал считать себя победителем, прежде чем он действительно победил. Он думает, что победа должна прийти к победителю. В этом много красивого и много реальных возможностей, но много также обманчивых огней, и человека в колеснице ждут большие опасности. Он управляет сфинксами силой магического слова, но напряжение его воли может ослабеть, и тогда магическое слово потеряет силу, и сфинксы могут пожрать его. Это победитель на миг. Он еще не победил времени. И сам не знает следующего шага..."
Гость номера


Гость номера
Гостевая книга


Комментарии: Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
E-mail
Проза

    Такая авантюра, похоже, возникла не на пустом месте. Чудо-журналист дважды проговаривается, что долгое время занимался прозой, где-то затеряна кипа повестей на приличный сборник, но что-то в высших сферах не сложилось - роман с толстыми журналами сам собой сошёл на нет. Признаться в отсутствии таланта (страдающему графоманским зудом) труднее всего, и автор, наступив, в приступе отчаяния, на горло собственной песни, принялся усердно бомбордировать так называемую жёлтую прессу, и эффект превзошёл все ожидания. Первые гонорары и отмечаемая в дневнике, ступень за ступенью, деградация. Далее: переставляя мебель, разбил зеркало. Вечером того же дня он составил такое послание (у нас на руках только черновой вариант): "Создателя этих новелл нет в живых; можете поступать с текстами как Вам заблагорассудится, никаких претензий не будет. Если же решитесь на издание, имя придумайте любое, какое нравится. Спасибо. Всего доброго."
Киноэтюды

    Купе в поезде. За столиком Лена, напротив нее Джон и Майкл; с верхней полки Серж продолжает предыдущий разговор:
        - Клоуны работают не в театре, а в цирке! Запомните это!
    Джон:
        - Но это уже никому не интересно! У нас теперь совсем другая фишка!
    Лена:
        - Чего вы все так орете! Только внимание привлекаете!
    Открывается дверь, в купе врывается спаниель; поводок натягивается, собаке приходится встать на задние лапы, она видит перепуганное лицо Сержа, начинает на него лаять. Хозяйка торопливо извиняется, вытаскивает спаниеля из купе, закрывает за собой дверь.
    За окном бескрайняя снежная равнина, не за что глазу зацепиться. Стук колес и посторонние шумы постепенно затихают. В полнейшей тишине Лена задумчиво произносит:
        - Парни, а вы уверены, что этот поезд едет в Амстердам?
Гость номера


Гость номера
Экстрим


        - Столько людей озабочены совершенно бессмысленными действиями. И неизвестно еще, сколько их на побегушках у толстяка. Каждый день кто-то по нашим сценариям разыгрывает спектакли. Больше тысячи, вероятно, действующих лиц. Порой мне кажется, кажется, что я чей-то предтеча, что явится кто-то по-настоящему сильный и вдохнет в сей муравейник смысл, идею, заставит всех бегать ради какого-то высшего, неведомого нам блага. Но это так, не предчувствие даже, а... фантазия, одна из моих нескромных фантазий. Иначе на улице окажется масса избалованных бездельем проходимцев. Кто их приютит, а? кто займет? Мы не знаем, не знаем ничего..
Гостевая книга

Комментарии: Уважаемые зрители, это уже просто какой-то драйв, принимать себеподобных читателей за виртуальное раздвоение автора.Ну Рыбкин то сам разберется, а тебя Илюша поздравляю, поздравляю.
Проза
Эссе
Киноэтюды
Гость номера
Экстрим
Гостевая книга
E-mail
ВАРИАНТ

    ( перед отражением - в царственном, бутафорском кресле - актер, старательно изображающий равнодушие к Эху. Как это сложно: сыграть игнорирование. Попробуйте-ка сами.
    Осторожно.
    Если сегодня убью женщину, то только ту, что незаконно поселилась внутри.
    Зеркала разобью.
    Взгляд смещается вкось, мы видим скучающую, перегруженную символикой жеста публику.
    Выскальзываем на улицу.
    Шумное движение, толпа, суматоха, машины, торговля, хот-доги, доги, доберманы, ливретки, каталы предсказатели судеб охрана цирк волнение колдовство напряжение карман копейка упала копейка карман цели надобности средства желания пожелания умысел беспредел предел копейка две копейки газировка зал копейка рукоплескание рукопожатия копейка рукоприкладство небо мечта-мечта-мечтание черт улица переполох улица лом и галерка подмостки люди лица сцена занавес артист талант искусство и все такое природа магия сила опыт мощь помощь вызов возможность стихия иллюзии урон сожаление ритуал традиция современность грязь шарлатанство движение мост очарование легкий гипноз безумие послушайте это чистое безумие послушайте если звезды зажигают избитая фраза у него дочь педераст беспорядок непонимание отчуждение лихорадка отчуждение через газеты .ничто ништо ништяк ничтожество страх)

наверх>>>
ДИСКОТЕКА

    Солнечный луч, дотянувшись до ладоней моих, отогрелся. Река пересохла, но образ ее сохранен.
    Низко гул самолетов и - вместе с ним - все еще висит над плоскими крышами домов сладковатый дымок выжженного Адамом рая. Яркий зрак Создателя иллюминирует в нежилые просторы космоса, а из слепой руки Его берут те, кто шустрее. Ненасытные, сильные из-за всякой подачки поднимают спор, насытившиеся просят не оборачиваться.
    Как магистраль высвобождает пульсирующее железо фабрик, как самка - обретая в танце независимость - распускается помрачающим сознание зверя соцветием, как шаман на салазках - к белой горячке, к белуге, так я - в полубеспамятстве - пишу следующее:
    Много миров, много диагнозов; много верных путей, еще больше - обрывов. Для кого щедрая, кого парализующая _ путаница. Падают (от сомнения!) ангелы, тянутся к добру и спасению нечистые духи, одно только время течет к чарующе-страшному океану, течет бесповоротно и , разумеется. неумолимо. О, неумолимое, повремени.
    Или, может, и оно - безжалостное и беспартийное - спятило и потерялось??
    И где блуждают звезды днем? Быть может, пока их не видно, они грязно развратничают?
    И что мне за дело до тебя, сверкающая лунной росой звуковая паутина?
    Символы. Я не понимаю Вас, я забыл. Эй, кто-нибудь, эй, диджей, эй, Дмитрий Александрович Пригов, зажигай.

наверх>>>


СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

    Незначительный случай: подвернулась книга по практической магии, полистал да откинул - что ни страница, то полная чушь. Но вернулся: не зря, думаю, такого понаписали да еще напечатали. Своей головой столько фантастических советов не изобрести. Видно, что авторов сам бес попутал.
    Проверяю:
    Поймал черную - без единого белого волоса - кошку (сука, всего исцарапала); вывариваю ее в густом растворе ни то полыни, ни то шиповника (не скажу), аккуратно отделяю кости от мяса. Далее - по книге: путем облизывания каждого сустава следует интуитивно выбрать тот единственный... Ага, сработало.
    Я нашел ее, самую главную кость, благодаря которой делаешься весь прозрачный-прозрачный, делаешься прозрачный, но с едва заметным благородным перламутровым оттенком.
    Но радость моя - на убыль: так просто, оказывается, наводить порчу и притягивать чужую копейку, так просто ее подбрасывать к потолку, что иногда даже начинает подташнивать и мутить.
    Хотел всего лишь проверить правдивость неизвестного автора, а вышло так, что сам стал маг. Теперь брожу меж вами с кошачьей костью в горле и не ведаю, каким способом отвязаться от подобных мне мастеров.

наверх>>>


СОВЕТ

    Есть, брат мой, Кецалькоатль, где-нибудь какая-нибудь страна Аргентина. Что с того? Там такие же ползают змеи, как в Крыму или Новой Зеландии. Такие же, хочу сказать, стремные. До того, до художественного воплощения внутреннего человеческого пути ни одна земля не лучше другой: народ - джунгли и чернозем. Но вот ты держишь в руках - предположим - том польской поэзии и понимаешь, что там теперь живут не одни только торговцы и челноки, но и... ты. Так? Допустим.
    Ты открывал уложенные в буквы материки, миры и времена, ты знал, что любое странствие - безгранично. Теперь?
    Теперь - воочию - ты можешь смело отправляться к руинам, можешь изучать керамические космические системы передач и коммерческие путеводители, но лучше, важнее всего - кулинарные книги.
    Тогда только (изучив все меню), не открывая никаких тяжелых дверей, ты шагнешь в ногу со временем. Об остальном доскажут "Новости", "В мире животных" и "Клуб кинопутешественников". Поверь мне, Кецалькоатль: везде одинаково потрясающее однообразие. Больше ешь, больше спи. Волхвы не станут тебя тревожить.

наверх>>>


ИЗ ДОМА В ДОМ

    Кошка перебежала дорогу - страшно - к несчастью.
    Птица бьется в стекло - к смерти.
    Белый таракан упал в чашку - раздави.
    Жирным шрифтом: человек боится природы.
    В городе ветер изломан домами, в городе вошедший гость говорит: "К а ж е т с я дождь", - он неуверен, он ежится, его от несоответствия температур знобит, и сам озноб - против того, что ему нужно здесь.
    Чай. Печенье. Портвейн. Слова. Слава. Ожидание того, что из радио вот-вот вылезет инопланетное чудо и освободит.
    Надежда на волны и сверхновые полупроводники.
    В поле ветер полный хозяин, в поле мал путник, проветривший душу, поверивший ветру (дурная риторика?); но он так же мал и запертый в стольких-то метрах высотки.
    Против ли я дикой природы?
    Да.
    Против ли индустрии и ее достижений?
    О да, разумеется. Ибо на грешной земле и то, и другое - насилие надо мной. Поэзия Бога жестока, труд человека жалок, а вечная и единственно ценная реальность - грубая сила, когти и кулаки.

наверх>>>


ВЕСЕЛОЕ ЗАВЕДЕНИЕ

    Между городом и деревней. Бензин и спички. Голодный человек опасен, но никто не сказал, что сытый - в тыщу раз страшнее. День огромен, когда не заклан водкой. Разбуженный речной метафорой диалог:
        - Не народ быдло, а те, кто вьются возле искусства. Торговцы именами и связями, богема, бесстыдно повторяющая чужие трюки.
        - А сам-то разве не спекулируешь ходкой утварью Палестины?
        - Да. Дразню верующих и стебусь над прочими.
        - Уж не бес ли ты.
    Тишина не пустота. И молчание - беседа. Сквозь сердце - (дурная риторика) - комета. В пальцах - желанное. Между городом и деревней - огненная трасса. Я - место встречи похотливых мажоров с продажной Софией. Поэзия и Красота - непримиримые соперницы. Хочу жить не зная, кого из двух хочу больше. Хочу жить, ничего не зная.
    Язык стекла и асфальта.
    С недоумением ребенка глядит Господь на мое тупое упорство. С батоном в левой руке, с бодягой - в правой, ищу собутыльника и стол. Войду в ночь как заповедано: узкими вратами. Прикурю у Бегемота.

наверх>>>


***

    Способность восстанавливать тайны. Этой способностью обладает большинство. Но большинство озабочено обратным.
    (Есть еще законы, точные и объективные, но что нам до них?)

наверх>>>


ПАУЧЬЯ ЖИЗНЬ

    Демоны обожают огромные расстояния. Демоны - зачинщики разлук. Им на руку незримые связи, немое общение, где им, - не почтовыми голубями, нет, - где демоны - равноправные собеседники.
    Можно любить неповоротливые пространства. Можно любить ближних, тех, кто всегда на глазах. Можно (можно?) вспыхнуть религиозным огнем и - дымом - в Неведомое. Но это все только схемы; в человеческой жизни (дурная риторика!) переплетается и то, и другое, и третье-четвертое: и зубы зверя, и взгляд в заоблачное. Я же люблю той, цветаевской, первой любовью: на посылках у меня черти, у нее - знаки. Да, плотно опутан ее сетями: куда ни гляну, куда ни шагну - ее слово, ее предостережение, ее похвала. Слышу: у тебя развивается странная паранойя; а я: заткнитесь, чуть-чуть помолчите, и вы поймете, кто из нас прав.
    Приблизиться, значит подтвердить установленные (кем?) правила, мерзкий земной закон; рвануть к монашеской чистоте - сжечь тот мистический эдем. что строим мы в Вечности, эдем, в котором нет ни богов, ни сетей, а только бесконечный дождь сатанинского символизма.
    В безнадежном стремлении обменяться друг с другом сердцами, мы уподобились Творцу после Творения.

наверх>>>


***

    Пожалуй и слов не нужно. где дверь - любовь (опасная, подозрительная и очень-очень ненадежная субстанция; сегодня счастье, завтра - каземат). Запри ее поскорей. Твой дом - разум. Созерцай природные формы, но стерегись обезьян. Даже когда заворожен механическим бегом столицы безделия.

наверх>>>


СМОЛА

    С каждым годом - изо дня в день - все крепче вживаюсь в свое тело. И вижу в нем много пользы. Могу двигаться. а могу и лежать. Уверенность. Уверенность и наглость. Сумма последних двух дает непобедимое самодовольство. Такие качества, душа моя. рождаются из плотного и подлого союза с миром мещанства. Так взрослеют. Аминь.
    Я знал некую бестию, что спаривалась со всеми подряд. Крыша текла. Не крыша, смола. "Дай просящему" - для нее, преступающей всякую заповедь - неукоснительный закон. Что тело? Голое мясо?
        - Хлеб.
    Она кормила собой всех страждущих. Встречались, разумеется, и проходимцы, что таскали из ее холодильника сыр, колбасу, пельмени и майонез. Поначалу старалась не замечать, но повторных краж не прощала.

наверх>>>




НИЩАЯ ПЫЛЬ

    Все буйство красного вместило в себя закатное небо. Придет ночь, и бессонный глаз столкнется с язвительным мерцанием звезд. Алкоголь не спасет их от одиночества, не скрасит бессилия холодного света.
    Путник, несущий в душе приблизительную точность астрономических карт, не способен постичь предостережений сидящего у дороги гадателя. Разное прошлое, разная пыль, грязные, всегда грязные деньги.
    Можно нести весь хаос вселенной, труднее участвовать в чужой судьбе. Первый Скульптор растворил себя в глине и рвется теперь к изначальной свободе. Он один нуждается в оправдании и прощении, ибо терпит за всех. Его ли вина, что явились иные боги, не менее справедливые и столь же страждущие честного торга?
    Если ты не поможешь мне. то каждый сорвется в каторжное безмолвие потерявших память звезд.
    Все мысли, все лишние слова, все беспричинные страхи - Ему. Тебе же - только то, что необходимо в пути.

наверх>>>




ЖАР - ПТИЦА

    Одна песня - феникс. другая женщина - сфинкс. Я был знаком с одною (с другою уже, с другою). Во мне жил созданный и возделанный мною самим сад. Но она обернулась женщиной-солнцем. Нещадно палящим, безрассудным, жестоким, безумным солнцем. Когда же в выжженной ею пустыне умер ветер, умер воздух, она лениво сказала:
        - Хочу жрать.
    Она сказала:
        - Хочу спать.
    Сказала:
        - Чеши спину. Не ворочайся.
    Став пустою луною, я с ума сходил от единственного живого желания: догнать свое солнце, затмить, в конце концов - в солнышке моем ненаглядном - сгореть. Я был подобен быку, сильному и тупому, быку без прошлого и будущего, убежавшему с благодатных пашен за... Но она зло сказала:
        - И почему ты такой скучный? Придумал бы, что ли, чем нам заняться. Надо как-то убить время.
    Блажен бык, не знающий ни намеков, ни вопросов. Блажен, не слышавший загадок сфинкса. Блажен тот, кто не увязался за не имеющей границ. Такой не устанет, никогда не состарится и не умрет.
        - Ну, так что?
        - Вот. Йогурт, орешки, шоколад. Вот быстрорастворимый кофе, три в одном.
    И она захлебнулась, она утонула в моей пустоте. Да, последним ее словом было: задыхаюсь.

наверх>>>




К МОРЮ

    Совершенные формы безлики как приморская галька. Совершенные формы безлики как горы. Совершенные формы подобны небу и облакам. Никогда не бери любимую к морю: там, входя в воду, она обращается в язычески-дикую самку, цель которой не родить, но бездумно совокупляться. Твоя речь не остановит ее, твоя речь - вообще - неуместна.
    Там, на полосе песка, омывая ее волною, даже солнце станет твоим врагом. Солнце - против неуместного, против нелепого, против выдающегося из Среды и тонкокожего. Совершенные женщины здесь, как и совершенные мужчины, малоприметны: все на одно лицо, шоколад, с одинаковыми движениями и мыслями. Твой бледный загар и тот подчеркивает твою обособленность. Кричит о проигрыше еще до начала игры. Оставь ее в городе!
    В городе дикая, хищная, она будет выглядеть белой вороной: считая ее или фотомоделью, или чистым органайзером, к ней, недоступной (ой ли?), не приблизится простой и всегда полупьяный, но так и не похмелившийся каторжанин. Оставь ее в городе, убогий, а сам рвани к морю.
    О, в город вернешься ты неузнаваемым.

наверх>>>




ОСЕННИЙ ЦВЕТОК

    Бледный стебель, тонкий стебель...
    Не читай, читатель, сих заклинаний, перелистни.
    Смерть, недотрога, бескровная роза, не в банке с водой тебе место, - в костре.
    Дети поджигают помойки, дети бьют подъездные стекла, дети уже кое о чем подозревают.. Я же никогда не был маленьким, я всегда знал, что так поступать - дурно. Теперь, так и не поправившись, умираю от безнадеги. Кто бы поправил?
    На высоковольтных проводах - птицы. Отрицательный заряд столь печален и чист, что грубые нервы ламп - в прах.
    Бывают слова и мысли подобные перегною. Им место в земле. Бывают - растущие в тучи, возвращающиеся с дождем.
    Здесь, в средней полосе безымянной страны осень начинается с августа: электричество соревнуется с гидрометцентром, пахучие целебные травы вытесняют с веранд бессмысленно-яркие букеты садовых цветов. Скоро сгребут в кучи картофельную ботву, а в городах - мусор и листву. Так спрячь, спрячь же скорее мой счастливый бутон в своей стыдливой... - пусть и тебя не минует участь рощ и чащ, пусть и тебя пронзит возвещающая приход зимы лихорадка.

наверх>>>




СОЗЕРЦАНИЕ

    Лес к полю подошел вплотную, края дубравы у начала травы, но река не даст им слиться. До поры.
    Темнеет. На притихшую воду наплывает молочный туман, туман соединяет берега, и - вот - река уже совсем скрыта. Нет реки, нет препятствий: над туманом летит ночь.
    Мрак и безмолвие. В безмолвии вливается осока в лес, лес в подорожник, трава впивается в черные, черные как и все теперь здесь, тучи. Во тьме, в естественной, в существующей до миротворения тьме совокупились страх и тишина. Кто-то пронзительно "ухнул".
    Тайно ожившие камни. Окаменевшие тайны. Я, запертый деревянным домом, вглядываюсь то в окно, то в чернильницу. Дождь. Довольное шуршание листвы. Завтра увижу мир уставшим, отдохнувшим и мокрым. Увижу по-прежнему одинокий лес, отрезанный от поля и меня рекою, и реку, бегущую собственной власти.
    Свет разъединяет. Свет оголяет и очерчивает границы вещей, ревнивый свет навсегда отрезает живое от якобы мертвого, уперается в каждый встретившийся на пути выступ, в каждую впадину и высвечивает в них происшедшие за ночь изменения. В лучах света хорошо и привольно ангелам, но последние безлики.
    Выхожу на крыльцо. Проглатываю кость магической кошки. Запиваю какой-то дребеденью. Неторопливо - что делаю? - закуриваю. Слышу, как по малость скрипящим ступеням поднимается ко мне в гости тревога.

наверх>>>



Июнь 1997-го, дача;
август 2002-го, Москва.
Copyright © 2003 TengyStudio All rights reserved миниатюры 2003 СЕНТЯБРЬ №9